Рид Грачев - Ничей брат[рассказы]
Из школы выбегали третьеклассники. Они закричали хором:
— Хулиган, хулиган! — и стали помогать женщине собирать яблоки.
Адамчик обиделся. Под рукой у него появилась сбитая на затылок шапка с торчащим ухом, и он осадил шапку вниз и немного от себя, как пружину. Мальчик упал, полежал немного на тротуаре и горько заплакал. Его розовый носик жалобно хлюпал. Адамчик нагнулся и поднял мальчика, потом шапку. Отряхнул ее о колено, надвинул на затылок. После этого мальчик изловчился и стукнул Адамчика в нос. Кругом закричали:
— Хулиган, хулиган!
И Адамчику ничего не оставалось делать, как уйти — чем быстрее, тем лучше.
Других происшествий по дороге не было, и Адамчик обстоятельно подумал о том, что раньше, года два назад, было все–таки лучше, можно было отдавать получку матери, иногда она даже готовила обед. Он хотел вспомнить, когда стал платить матери за ночлег, но не смог — казалось, что очень давно, когда он был еще маленький. Время, которое он помнил, делилось по крупным событиям. Начиналось оно с портрета Адамова, висящего в комнате на стене. Когда–то Адамов был отец, папа, но Адамчик помнил его как Адамова в солдатской гимнастерке на портрете. Потом шло время школы. Было где–то время матери и сестры Тани, оно тоже было давно и напоминало о себе снимком на той же стене. Потом началось время фабрики, и с тех пор все пошло колесом. Адамчик перестал понимать время.
Адамчик звонил у двери. Ему долго не открывали, и тогда он стал стучать. Он стучал ногами и руками, сидел на окне и снова стучал. Пришла соседка, удивилась:
— Вы же переехали!
— Куда? — спросил Адамчик.
Соседка посоветовала:
— Сходи в жакт!
В жакте паспортистка грозно улыбалась:
— Пришел, шалопай! Мать не жалеешь, замучил совсем! Куда выехала? Так она же с тобой разъехалась. Ты же в общежитии живешь!
— Ничего не понимаю! — сказал Адамчик и выбежал на улицу.
Он хотел есть и зашел в гастроном. Ленивой походкой прошел он вдоль прилавков, подмигивая молоденьким продавщицам. Продавщицы презрительно фыркали. В кондитерском отделе над горкой конфет в блестящей разноцветной фольге стояла крупная цифра. Адамчик выбил чек и сказал продавщице:
— Самых дорогих!
Девушка, ссыпая конфеты в кулек, поджимала губы
В конце вечерней смены Адамчик пробрался в цех, выждал, пока все уйдут, и развалился на куче лыка. По радио передавали джаз, Адамчик покачивал ногой, глядел в потолок, давил между пальцами теплые конфеты, набивал полный рот и медленно глотал пахучий шоколад. Потом он подмигнул неподвижной стрелке на сигнальном щите, повернулся на бок и уснул.
Утром уборщица долго удивлялась, глядя на Адамчика, спящего на желтом лыке среди разноцветных бумажек, сияющих драгоценными камнями.
3
В конце месяца был аврал. На конвейере работали по восемь часов. Начальник цеха ежедневно отчитывался о выработке. Белая стрелка на щите двигалась чуточку быстрее, и чуть чаще вспыхивали красные сигнальные лампы. Это давало десять лишних матрасов в день.
Адамчик прыгал между краями рамки не быстрее, чем обычно. Он даже успевал присаживаться на ящик из–под гвоздей. Тетя Вера сама встала к конвейеру и не ругалась, если осадка была неровная.
После работы Адамчик болтался по цеху, катался смеха ради на конвейере, дразнил старушек. Начальник цеха поймал его за руку, остановил, снисходительно посмотрел сверху вниз:
— Баклуши бьешь? А двадцать рамочек связать можешь?
— Могу, — сказал Адамчик и встал к прессу.
Он стремительно богател. После шести часов работы ему платили вдвое — сверхурочные и на несовершеннолетие.
— За молодость! — говорил, подмигивая, начальник цеха и дружелюбно притрагивался к плечу. Скоро он стал самым богатым человеком в цехе.
По ночам, лежа на куче лыка, Адамчик пересчитывал деньги и мечтал купить мотоцикл.
На переплете получился прорыв, заболела бригадир Клава. Рядом с Адамчиком мастер поставил большую девушку в платье с открытой спиной. Раньше она была ученицей, копошилась на верстаке. Адамчик смотрел на нее издали, замечал неловкие движения, мокрые, сплошь голубые глаза, придавленный носик. Адамчик фыркал: «Плакса!»
Девушка очень старалась, но у нее не получалось, не успевала. Прибегал мастер, сердито сопел, на ходу конвейера прибивал гвозди. Адамчик поглядывал искоса, болтал ногами, сидя на ящике.
Во время первого перерыва девушка села на ящик и стала разглядывать свои пальцы. Адамчик подошел сзади, увидел свежие кровяные мозоли. Он посмотрел на свои руки. На ладонях была гладкая блестящая кожа — профессиональная кожа матрасников. Руки девушки отказывались грубеть.
— А ты перевяжи лентой, — неожиданно посоветовал Адамчик, вместо того чтобы столкнуть девушку и забрать ящик.
— Да от этого только хуже, — вздохнула девушка.
— Не успеваешь? — спросил Адамчик.
— Нет, — сказала девушка, — почти успеваю. Только гвозди пока не успеваю. А ты почему две смены работаешь?
— А что делать? — похоже вздохнул Адамчик. — Мать из дому выгнала.
— Где же ты ночуешь? — спросила девушка.
— А здесь, в цехе. — Адамчик небрежно почесал в затылке.
— Нестриженый! — сказала девушка. — Хоть бы постригся! А почему она тебя выгнала?
— Да, говорит, хулиганю…
— А что она делает? — спросила девушка громко, чтобы слышали другие женщины.
— Не знаю, — тихо ответил Адамчик, — пенсию получает…
Вспыхнула красная лампа. Сквозь перестук молотков Адамчик с надеждой слушал, как перекатывается по конвейеру новость: «Адамчик в цехе ночует», «Ромку мать из дому выгнала…», «Что это за матери теперь…», «Начальнику нужно сказать…»
Девушка не отставала больше до конца смены. Рамки подъезжали к ней с аккуратно вбитыми в борт гвоздями. Адамчик не успевал присаживаться на ящик.
Новость докатилась до конца конвейера, перескочила в конторку, и начальник цеха в пересменку сказал Адамчику:
— Что же ты молчал? Это же просто делается: вызовем и прописать заставим.
Мать пришла во время работы, долго кричала в конторке, начальник вызвал Адамчика, объяснил ему, что надо перестать хулиганить и начать уважать мать. Мать оставила новый адрес.
В комнате она сказала:
— Десятка в сутки, а то в цех ночевать пойдешь.
Адамчик сощурился:
— Трешка, а то снова начальник вызовет. Сошлись на пяти рублях.
На следующий день девушка по–прежнему отставала. Напрасно она вздыхала и поднимала над конвейером красные опухшие руки. Адамчик не смотрел в ее сторону. Он ждал, чтобы она заговорила, но девушке было не до него.
4
Адамчик бродил по галерее Апраксина двора, держался руками за карманы. В карманах пиджака лежали деньги. Он с презрением отворачивался от глупых манекенов, довольных своими пальто и костюмами. Он давно уже мог войти в магазин, но не решался, стоял у входа. Люди выводили на улицу мотоциклы, оглядывались по сторонам, улыбались, как манекены, — счастливые, искали сочувствия. Подмигивали Адамчику, и он с готовностью улыбался. «Ну, — взбадривал он себя, — ну же!»
Он набрал полные легкие воздуху и нагнул голову, чтобы нырнуть под арку, но в тот же миг кто–то положил руку ему на плечо. Адамчик оскалился. Перед ним стоял человек, чем–то похожий на начальника цеха, немолодой, полный, серьезный. Главное, в хорошем костюме — не выпивоха. Костюм успокоил Адамчика.
— По дешевке, — с ходу сказал человек. — Ничего не поделаешь, уезжаю в Воркуту. Давно уже стою, жду покупателя поприличней. Смотри, совсем новый.
Человек взял Адамчика под руку и подвел к мотоциклу, стоящему у края тротуара.
— Смотри, на ходу, с номером. Права у тебя есть?
У Адамчика заблестели глаза.
— Нет… — вздохнул он.
— Ну ничего, — успокоил человек. — Сдашь, получишь. Смотри, получишь. Смотри, пробег — всего полторы тысячи, только мотор приработался.
Он перекинул ногу через седло, ноги оказались длинные, в легких кожаных туфлях. Сидя нажал несколько раз педаль стартера. Мотор мягко затарахтел на малых оборотах. Адамчик погладил теплое крыло.
— Выкладывай четыре, — спокойно сказал человек и слез с мотоцикла.
Пока Адамчик считал деньги, человек достал из кармана бумаги и протянул ему:
— Держи документы. Вот квитанция. Куплен в этом магазине…
Левой рукой он принял у Адамчика деньги и сам положил ему бумаги в карман пиджака.
Под ухом Адамчика взревел мотоцикл. Перед глазами качнулся светлый пиджак с голубым значком.
— Стой! — крикнул Адамчик и боднул человека в живот.
— Что ты! — сказал человек, хватаясь за живот. — А! Что?
— Вот… — сказал Адамчик, махая руками. — Вот… Там, где только что стоял мотоцикл, расползались по асфальту маленькие масляные пятна.
